Добро пожаловать на сайт, посвященный Отечественной войне 1812 года на Смоленщине!
СЕРИЯ ПОЛОТЕН "1812 ГОД"
На большой дороге - отступление, бегство. 1887-1895
А.А. Смирнов
«НА БОЛЬШОЙ ДОРОГЕ»
В 1895 г. В.В. Верещагин закончил работу над картиной «На большой дороге. Отступление, бегство…» из серии полотен «1812 год». Художник сам комментировал сюжеты своих творений. Вот лишь несколько фраз из его пояснений именно к этой картине, позволяющих уточнить время, место и содержание изображенного: «С наступлением холодов Наполеон ехал в карете, прекрасно устроенной для дневных и ночных занятий, герметически закупоренной, наполненной мехами. Но от Смоленска он шел больше пешком, одетый в длинную бархатную соболью шубу, с золотыми брандербургами, в меховую же шапку с наушниками и теплые сапоги. Он уходил из Красного. Стоял мороз. Свежевыпавший снег несколько прикрыл страшный беспорядок Смоленской дороги, по сторонам которой валялись тысячи повозок, зарядных ящиков, орудий, трупов людей и лошадей.
Главная квартира, вся в шубах, с поднятыми воротниками, тащилась за императором… Наполеон шел несколько впереди других, опираясь на свою березовую палочку, задумчивый, грустный, хотя, видимо, желавший казаться твердым и равнодушным. Не далее как вчера под Красным он имел случай видеть всю свою армию, так как эти жалкие остатки когда-то первого войска в мире все, в полном составе, протащились мимо него.
…с каждым днем число людей, способных держать оружие, уменьшалось, дух армии падал, и дисциплина фактически пропала…
При общем молчаливом движении ясно слышался хруст снега под ногами офицеров свиты и следовавшего за ним конвоя; издали глухо доносился гул движущихся войск. На тихом безветренном воздухе пар поднимался от лошадей, мороз все крепчал…
Лошади падают тысячами, кавалерия идет пешком, а артиллерия брошена; канавы по сторонам дороги полны людьми и лошадьми… …Кругом трещит мороз…» (Мною опущены рассуждения художника о настроениях Наполеона и его окружения, о мыслях и поведении солдат, а также обо всем том, чего нельзя увидеть на картине.)
Из приведенного текста следует, что на картине изображено движение императора Наполеона, его свиты и штаба Великой армии во главе императорской гвардии от уездного города Смоленской губернии Красного к местечку Ляды 5 (17) ноября 1812 г.
До того как начать движение от Красного Наполеон действительно смог лицезреть состояние своих корпусов, проходивших через Красный, но не 4 (16) ноября, как писал Верещагин, а 3 (15) ноября – 5-го армейского корпуса, 4 (16) ноября – 4-го и 8-го корпусов, 5 (17) ноября утром – 1-го корпуса. 3-й армейский корпус, шедший в арьергарде Великой армии, был отрезан российскими войсками на подходе к Красному (примерно в 6 км к западу от города), поэтому видеть его Наполеон не мог.
В результате боев под Красным полностью лишились своей артиллерии 3-ий и 4-ый армейские корпуса, а всего за четыре дня боев было потеряно более 200 орудий. Однако говорить о том, что к 6 (18) ноября Великая армия бросила всю артиллерию, нельзя. Ведь даже при переправе через Березину 14 (26) – 16 (28) ноября один из мостов предназначался для артиллерии. Орудия фигурируют и в изографическом дневнике Х.В. Фабер дю Фора (за ноябрь 1812 г.), а также в документах о захвате трофеев отступающей Великой армии в ноябре - декабре 1812 г.
В приведенном комментарии художник сначала говорит, что «по сторонам дороги валялись тысячи трупов людей и лошадей», а ниже утверждает, что только «канавы по сторонам дороги полны людьми и лошадьми», конечно же умершими. Глядя на картину можно с уверенностью сказать, что трупами, а также брошенным оружием и различными повозками заполнено почти все пространство по обеим сторонам дороги.
Можно согласиться с Верещагиным в том, что по сторонам дороги «валялись тысячи повозок, зарядных ящиков, трупов», но только не орудий.
Известно, что артиллерия Великой армии, вторгшейся в Россию, насчитывала не более 1070 орудий. И если бы все они были брошены вдоль Смоленской дороги, то их количество можно было бы определить – около 1000, но никак не «тысячи орудий», ибо такого количества просто не было в войсках Наполеона. Да к тому же Смоленская дорога продолжалась от Москвы только до Орши, а ведь от Орши до границы России оставалось еще около 430 км. К 3 (15) ноября 1812 г. удалось собрать только 224 орудия, хотя российская армия дошла уже до Красного . С 7 (19) по 17 (29) ноября было взято еще 476 неприятельских орудий. Всего же к 1819 г. в Москве было собрано 875 орудий Великой армии, захваченных на территории России, для сооружения памятника Победе в Кремле .
Что же касается утверждения Верещагина о фактическом исчезновении дисциплины и падении духа в Великой армии, то по этому поводу я не стану приводить мнения военнослужащих Великой армии, чтобы меня не заподозрили в чрезмерных симпатиях к ней, а предоставлю слово Д.В. Давыдову, чей партизанский отряд действовал в это время в районе Красного. Вот что он записал в «Дневнике партизанских действий 1812 года» за 3 (15) и 4 (16) ноября: «На рассвете, разъезды наши дали знать, что пехотные неприятельские колонны тянутся между Никулиным ( Микулиным. – А.С. ) и Стеснами (почти в 12 км восточнее Красного. – А.С.). Мы помчались к большой дороге… Неприятель остановился, дабы дождаться хвоста колонны, бежавшего во всю прыть для сомкнутия… Расстройство сей части колонны неприятельской способствовало нам почти беспрепятственно… захватить в плен… до двухсот нижних чинов, четыре орудия и множество обоза. Наконец подошла старая гвардия, посреди коей находился сам Наполеон. Это было уже гораздо за полдень. Мы вскочили на конь и снова явились у большой дороги. Неприятель, увидя шумные толпы наши, взял ружье под курок и гордо продолжал путь, не прибавляя шагу. Сколько ни покушались мы оторвать хотя одного рядового от сомкнутых колонн, но они, как гранитные, пренебрегали все усилия наши и остались невредимыми… Я никогда не забуду свободную поступь и грозную осанку сих всеми родами смерти угрожаемых воинов! Осененные высокими медвежьими шапками, в синих мундирах, в белых ремнях с красными султанами и эполетами, они казались как маков цвет среди снежного поля!..
… мы жужжали вокруг сменявшихся колонн неприятельских, у коих отбивали отстававшие обозы и орудия, иногда отрывали рассыпанные или растянутые по дороге взводы, но колонны оставались невредимыми.
… все наши азиатские атаки рушатся у сомкнутого строя европейского… Колонны валили одна за другою, отгоняя нас ружейными выстрелами, и смеялись над нашим вокруг них безуспешным рыцарством.
В течение дня сего мы еще взяли… множество обозов и пленных до семисот человек; но гвардия с Наполеоном прошла посреди толпы казаков наших, как стопушечный корабль между рыбачьими лодками…
Четвертого, в ночи… партия моя снова столкнулась с французами (примерно в 24 км западнее Красного. – А.С.). Тогда подходил к Лядам корпус вице-короля Италианского. Расстройство, понесенное оным на Вопе и между Смоленском и Красным, дозволило нам отбить большое число обозов и взять четыреста семьдесят пять пленных, между коими находилось несколько офицеров…»
Думаю, что рассказ Давыдова не нуждается в комментариях, ибо из приведенных фрагментов вполне можно составить представление о состоянии Великой армии на момент, изображенный на полотне Верещагина, хотя сама армия на нем и отсутствует. Правда, в комментарии художника к этой картине говорится, что «издали глухо доносился гул движущихся войск». Но это надо еще суметь представить себе.
В авторском комментарии изображения немало противоречий не только по поводу состояния Великой армии и брошенного вдоль дороги, но и в мелочах. Так в описании картины Верещагин одел Наполеона в соболью шубу, а в одном из своих писем художник писал, что Наполеон носил «шапку меха куницы» и шубу, «отделанную куницей» .
Обратимся теперь к описанию Верещагиным погоды. Вот его характеристики из комментария: «…Стоял мороз. Свежевыпавший снег… Ясно слышался хруст снега под ногами… На тихом безветренном воздухе пар поднимался от лошадей, мороз все крепчал… Кругом трещит мороз…» Напомню, что речь идет о 5 (17) ноября 1812 г.
Погодные условия октября – ноября 1812 г. недавно были тщательно исследованы А.А. Подмазо. Поэтому я с благодарностью воспользуюсь для данного случая его результатами, тем более что они базируются на записях близких к Наполеону участников зимнего отступления Великой армии из России. «6 ноября (25 октября по старому стилю. – А.С.), когда армия находилась в двух днях марша от Смоленска, выпал первый снег. С этого времени холод становился все сильнее и сильнее», - писал секретарь Наполеона К. Меневаль. Обильный снегопад 25-27 октября сопровождался очень сильным ветром, что привело к образованию больших сугробов. «8 ноября (27 октября. – А.С.) снег шел, не переставая, небо затянуло тучами, холод усиливался под воздействием господствующего резкого ветра, дороги покрылись ледяной коркой», - вспоминал камердинер Наполеона К. Вэри . Выпавший снег сдувался с веток деревьев и не мог лежать шапками. В ночь на 2 ноября резко похолодало, температура упала до - 25С, что привело к замерзанию рек и водоемов, при этом осадки прекратились. «14 ноября (2 ноября. – А.С.)… Термометр показывал двадцать градусов ниже нуля», - продолжал Вэри.В то время температуру мерили по шкале Реомюра (R), а ныне – по шкале Цельсия. Установлено, что 1 R = 1, 25С. Поэтому - 20R = - 25С. 6 (18) ноября температура стала повышаться, и началась оттепель – к 12 (24) ноября температура поднялась до +2С, а редкий снег перешел в дождь. Лед на реках начал вскрываться. Завершая свой температурный анализ, Подмазо пришел к такому выводу: «…В конце октября – начале ноября 1812 года, хотя и были большие снегопады, но они сопровождались сильным порывистым ветром, что вряд ли привело бы к образованию снеговых шапок на ветвях деревьев». Именно такая погода показана на картине М.О. Микешина «Подвиг батареи полковника Никитина в сражении под Красным», написанной за 40 лет до появления рассматриваемого полотна Верещагина. У Микешина снег лежит на земле, но на ветках деревьев его нет, а дым выстрелов и облака уносит ветер. Надо полагать, что Микешин с не меньшим тщанием чем Верещагин готовился к написанию своей картины.
В 1835 г. впервые была опубликована статья Д.В. Давыдова «Мороз ли истребил французскую армию в 1812 году», в которой внимательно рассмотрены изменения погоды в октябре – ноябре 1812 г. Давыдов привел изменения температуры в этот период по записям капитана гвардейской артиллерии Ж. Шамбрэ на маршруте отступления Великой армии: «Октября 31-го и ноября 1-го – семнадцать градусов стужи ( -17R = - 21, 25С. – А.С.)... Ноября 2-го – стужа гораздо слабее… Ноября 6-го – оттепель. (Это было на обратном пути между Красным и Оршею.) Ноября 12-го – оттепель прекращается»…
Подводя итоги своего температурного анализа, Давыдов писал, что от 28 или 25 октября до 31 октября Великая армия «претерпела стужу, которая… простиралась от двенадцати до семнадцати градусов, а по словам Жомини (в 1812 г. – бригадный генерал. – А.С.), от трех до восьми градусов. Далее все писатели соглашаются уже в том, что во время переходов французской армии от Смоленска до Орши (через Красный. – А.С.) стужа весьма уменьшилась, и, если позволено мне прибегнуть к моей собственной памяти, то смело могу уверить, что тогда морозы простирались от двух до четырех градусов», т. е. до - 5С. Именно такая температура ощущается на картине Микешина.
Следует заметить, что под ногами может хрустеть только свежевыпавший снег пока его снежинки не спрессовались, причем тем дольше и сильнее, чем сильнее мороз и чем свежее снег. Но мог ли хрустеть снег под ногами тех, кто изображен на картине? Из сказанного выше известно, что в ночь на 2 ноября резко похолодало, но осадки прекратились, а с 6 ноября температура стала повышаться, началась оттепель и редкий снег перешел в дождь. Итак, 5 ноября было еще холодно, но осадков не было, а если и шел редкий снег, то до подхода Наполеона и его окружения этот снег растоптали десятки тысяч солдат 1, 4, 5 и 8 – го армейских корпусов, прошедших ранее по этой же дороге 3, 4 и 5 ноября. Поэтому весьма сомнительно – было ли чему скрипеть под ногами Наполеона и его главной квартиры.
Хочу обратить внимание на одну интересную деталь в упомянутой статье Давыдова. В «прибавлении» к статье он привел метеорологические сведения, предоставленные Виленской астрономической обсерваторией, за период с 1 августа по 31 декабря 1812 г. Согласно этим данным 5 ноября температура воздуха в районе Вильно составляла - 2 R или – 2,5 С. Но Давыдов попытался апроксимировать данные Виленской обсерватории на участок Смоленск – Орша, в пределы которого попадает и Красный. Для этого Давыдов сопоставил географические координаты, т.е. ширину и долготу Вильно, Смоленска и Орши, показав, что Вильно южнее Смоленска на 6 минут, но севернее Орши на 11 минут, однако Вильно на 7 и 6 градусов восточнее Смоленска и Орши соответственно. Это тоже подтверждает утверждение Давыдова о температуре воздуха в районе Красного 5 ноября. Почему-то это «прибавление» в советских переизданиях статьи Давыдова опускалось.
А теперь посмотрим внимательно на шествующую по картине колонну во главе с Наполеоном. Мы не видим, что делалось впереди него, но видим тех, кто шел и ехал за ним, т.е. свита, императорская карета, конвой гвардейской кавалерии и голова пешей колонны старой гвардии. Ни слева, ни справа в обозримом пространстве никаких войск, кроме брошенного военного имущества, оружия и погибших лошадей и людей, не видно. Однако по регламенту полагалось, чтобы впереди ехал конвой, за императорской свитой и по сторонам двигалась гвардейская пехота, полковые обозы и кавалерия, а за пехотой - гвардейская артиллерия и обоз главной квартиры. Лучше всего этот установленный порядок движения императора проиллюстрирован на картине Ш. Кратке «1812 год» (1870-е гг.). Неплохое представление о порядке движения Наполеона дает и картина Е. Коссака «Отступление Наполеона из России», написанная в 1927 г.
Почему же не все изображенное и прокомментированное автором строго соответствует реальной действительности? Да потому, что художник не ставил перед собой задачи – дать фотографическое отражение событий.
«Цель у меня была одна, - говорил Верещагин, имея в виду полотна об Отечественной войне, - показать в картинах двенадцатого года великой национальный дух русского народа, его самоотверженность и героизм в борьбе с врагом. Было желание еще свести образ Наполеона с того пьедестала героя, на который он внесен. Но это второстепенно – для меня самое важное было лишь первое».
Однако, это вовсе не запрещает нам размышлять, глядя на творения гения. Наоборот, художник стремится к тому, чтобы зрители задумывались, глядя на его картины. Не случайно поэтому появились в его записной книжке такие слова: «Культурная часть общества продолжает откликаться преимущественно на то, что вызывает не только созерцание, но и размышление. За последние мои выставки в Европе я имел случай еще раз убедиться в этом: хотя многие этюды, с натуры севера и юга России, смотрелись и одобрялись, главное внимание публики все-таки привлекалось картинами из кампании 1812 года».
Останемся же и мы культурной частью общества, к которой обращался художник своими творениями.